- А ты все также пьешь.
- А ты - незаметно подкрадываешься со спины, - небрежно бросает он, подливая американский виски в свой бокал, чокается с тишиной и кивает на стул напротив. - Но сегодня, видимо, я буду пить не один.
Ее бровь насмешливо ползет вверх, и, не говоря ни слова, она выдыхает, садится на предложенный стул, поправляет волосы.
Конечно, быть ей здесь незачем. Не на шутку растревоженное сознание красной лампочкой мигает где-то в области виска, там же (по мотивам голливудских триллеров), выкрикивая слово DANGER воет внутренняя сирена здравого смысла.
- У тебя вид загнанного зверька. Успокойся, я не собираюсь наводить на тебя свой курок.
Откидываясь на спинку стула, она недовольно щурится.
- Не будь наивным.
- Похоже, наш зверек уже и не зверек вовсе, - ухмыляется он. - Не стоит выпускать когти, я давно не гонюсь за новыми трофеями.
Она хитро улыбается в ответ:
- Во первых, если я и трофей, то явно не новый, а, во-вторых, ты перепутал роли: ты же знаешь, кто из нас двоих охотник, а кто - добыча.
Он не спорит. Он сидит, подпирая подбородок рукой, и не сводит с нее глаз.
- Слышала, что ты здесь, и захотела увидеться.
- Не можешь и пяти лет прожить без моего остроумия и обаяния?
- Да нет. Хотела узнать, так ли ты опустился, как я предполагала, или еще хуже...
- Отлично - ты строила догадки на мой счет. И что же, "так ли опустился"?
- Еще хуже.
- Ожидаемый ответ. Ты по-прежнему предсказуема.
- А ты по-прежнему нахален.
Они улыбаются, а дальше лишь перешучиваются друг с другом:
"я так и знал, что встречу тебя, подумывал отсидеться в номере, но желание выпить оказалось сильнее"...
"я бродила по магазинам, истратила половину семейного состояния и подумала, почему бы не натворить чего похуже" - "что будет, если муж узнает?" - "максимум, угроза зимовки в Москве с его мамой" - "с ним шутки плохи" - "и не говори, вот думаю теперь над чертовым алиби"
- А ты изменилась - стала жесткой, научилась зло шутить. Его школа? - он больше не улыбается. Потемневшие от алкоголя, возбуждения и горечи глаза смотрят прямо в упор.
- Моя собственная. - Ее голос срывается и утихает, как неверная нота, взятая виртуозом.
- Изгнание ангелов все-таки произошло. Но пищишь ты, как и в старые добрые времена.
Она драматически закатывает глаза, затем подносит указательный палец к губам:
- Давай помолчим.
- Давай выпьем.
Они пьют, не нарушая тишины. Свет лобби отеля, в котором он остановился, становится менее ярким, иногда, не отдавая себе отчет, он украдкой смотрит на нее. Ей кажется, он сравнивает женщину перед собой с той девчонкой, которую знал восемь лет назад. И это сравнение явно не в пользу первой.
Конечно, ей хотелось поговорить с ним. О том, кем они стали и как эти незнакомцы отличаются от тех взрослых и остепенившихся Его и Ее, какими они представляли себя когда-то. Как она гордится своим замечательным мужем, сумевшим за пять лет сделать из крошечного офиса в полуподвальном помещении процветающую корпорацию, и как не гордится собой, сидящей сейчас здесь с чужим, теперь уже чужим, мужчиной.
Она услышала, что он будет здесь даже не от общих знакомых - просто во время обеда кто-то, сидящий за соседним столиком в ресторане, в разговоре упоминал о встрече с ним, лишив тем самым ее покоя и сна. И вот вечером, пройдя все стадии "слабачки" от метаний по комнатам и заламывания рук до репетиции диалогов перед зеркалом, она здесь.
Сидит, делает вид, что спокойна, хотя, конечно, ничего у нее не выходит, кусает губы, да еще и призывает к молчанию.
Это провал. Провальный провал всех провалов.
"Что ты хотела себе доказать?
Отсутствие гордости - получай!
Здравого смысла - пожалуйста!
Потянуло бередить старые раны - да на здоровье!
Сразиться с памятью - наслаждайся разгромом!"
Им было по 22, когда они встретились, юные, неопытные и отчаянно жаждущие тепла и, что удивительно, получившие его друг от друга сполна. Даже во сне они держались за руки и даже спустя год отношений она неслась к нему через всю улицу, завидев, как он выходит из метро или его тень вырастает из-за угла. Стоит ли говорить, что им казалось, будто так продлится всегда. И стоит ли говорить, что не продлилось.
Они не могли существовать порознь, но не знали, как выстоять вместе, и даже не завели "тот самый" разговор, чтобы расставить точки над i.
Расстались как-то глупо, смазано, нелепо.
Из-за пресловутой юности, тысячи житейских проблем, атаковавших со всех сторон; ее гордости, его неопытности, дурацких принципов, казавшихся такими важными в те времена излишнего идеализма и прочей ерунды, которая с годами стала казаться смешной.
А теперь, сидя за бутылкой JD, помудревшие, наломавшие каждый по своей охапке дров, не знали что сказать друг другу. То есть не так - не умели сказать друг другу того, что узнали.
Она видела, что он по-прежнему несчастлив, как и во время их последней встречи пять лет назад. Он видел, что она не так счастлива в браке, как могла бы. С ним. Они знали, что ничего не изменить, потому молчали, мысленно перебирая дорогие сердцу совместные эпизоды, каждый свои. Смотрели друг на друга, хотели прикоснуться, вернуться в свои 22 хотя бы на пару мгновений.
Слезы жгли ей глаза - она всегда была плаксой.
- Пожалуй, я пойду, - произносит она, разглаживая шелковую салфетку перед собой. Встает, поправляет юбку, поворачивается к выходу, глотая ком в горле. - Не провожай.
На секунду он накрывает ее ладонь своей рукой, тихонько сжимает, затем осторожно и ласково разворачивает к себе. Видит блеск в ее уставших глазах и отступает в сторону.
- Зачем приходила?
Молчание.
____________________
Спустя пару часов, побродив по узким улочкам этого тихого города, выплакав свою горечь и пресловутое "а если?" на скамейке возле фонтана, опустошенная, она возвращается в номер к мужу.
- Ты что не знаешь, который час!? - возмущается тот.
Она смотрит на экран мобильного, на всплывающее "1 новое сообщение":
"Ты все та же. А я все тот же идиот. Прости, что снова позволил тебе уйти. Когда-нибудь наступит время, когда ты перестанешь плакать по моей вине, просто знай это."
Она задыхается, засовывает телефон в глубь сумочки и опускается на кровать. Ее бьет крупная дрожь, и, повернувшись к мужу, она отвечает:
- А ты - незаметно подкрадываешься со спины, - небрежно бросает он, подливая американский виски в свой бокал, чокается с тишиной и кивает на стул напротив. - Но сегодня, видимо, я буду пить не один.
Ее бровь насмешливо ползет вверх, и, не говоря ни слова, она выдыхает, садится на предложенный стул, поправляет волосы.
Конечно, быть ей здесь незачем. Не на шутку растревоженное сознание красной лампочкой мигает где-то в области виска, там же (по мотивам голливудских триллеров), выкрикивая слово DANGER воет внутренняя сирена здравого смысла.
- У тебя вид загнанного зверька. Успокойся, я не собираюсь наводить на тебя свой курок.
Откидываясь на спинку стула, она недовольно щурится.
- Не будь наивным.
- Похоже, наш зверек уже и не зверек вовсе, - ухмыляется он. - Не стоит выпускать когти, я давно не гонюсь за новыми трофеями.
Она хитро улыбается в ответ:
- Во первых, если я и трофей, то явно не новый, а, во-вторых, ты перепутал роли: ты же знаешь, кто из нас двоих охотник, а кто - добыча.
Он не спорит. Он сидит, подпирая подбородок рукой, и не сводит с нее глаз.
- Слышала, что ты здесь, и захотела увидеться.
- Не можешь и пяти лет прожить без моего остроумия и обаяния?
- Да нет. Хотела узнать, так ли ты опустился, как я предполагала, или еще хуже...
- Отлично - ты строила догадки на мой счет. И что же, "так ли опустился"?
- Еще хуже.
- Ожидаемый ответ. Ты по-прежнему предсказуема.
- А ты по-прежнему нахален.
Они улыбаются, а дальше лишь перешучиваются друг с другом:
"я так и знал, что встречу тебя, подумывал отсидеться в номере, но желание выпить оказалось сильнее"...
"я бродила по магазинам, истратила половину семейного состояния и подумала, почему бы не натворить чего похуже" - "что будет, если муж узнает?" - "максимум, угроза зимовки в Москве с его мамой" - "с ним шутки плохи" - "и не говори, вот думаю теперь над чертовым алиби"
- А ты изменилась - стала жесткой, научилась зло шутить. Его школа? - он больше не улыбается. Потемневшие от алкоголя, возбуждения и горечи глаза смотрят прямо в упор.
- Моя собственная. - Ее голос срывается и утихает, как неверная нота, взятая виртуозом.
- Изгнание ангелов все-таки произошло. Но пищишь ты, как и в старые добрые времена.
Она драматически закатывает глаза, затем подносит указательный палец к губам:
- Давай помолчим.
- Давай выпьем.
Они пьют, не нарушая тишины. Свет лобби отеля, в котором он остановился, становится менее ярким, иногда, не отдавая себе отчет, он украдкой смотрит на нее. Ей кажется, он сравнивает женщину перед собой с той девчонкой, которую знал восемь лет назад. И это сравнение явно не в пользу первой.
Конечно, ей хотелось поговорить с ним. О том, кем они стали и как эти незнакомцы отличаются от тех взрослых и остепенившихся Его и Ее, какими они представляли себя когда-то. Как она гордится своим замечательным мужем, сумевшим за пять лет сделать из крошечного офиса в полуподвальном помещении процветающую корпорацию, и как не гордится собой, сидящей сейчас здесь с чужим, теперь уже чужим, мужчиной.
Она услышала, что он будет здесь даже не от общих знакомых - просто во время обеда кто-то, сидящий за соседним столиком в ресторане, в разговоре упоминал о встрече с ним, лишив тем самым ее покоя и сна. И вот вечером, пройдя все стадии "слабачки" от метаний по комнатам и заламывания рук до репетиции диалогов перед зеркалом, она здесь.
Сидит, делает вид, что спокойна, хотя, конечно, ничего у нее не выходит, кусает губы, да еще и призывает к молчанию.
Это провал. Провальный провал всех провалов.
"Что ты хотела себе доказать?
Отсутствие гордости - получай!
Здравого смысла - пожалуйста!
Потянуло бередить старые раны - да на здоровье!
Сразиться с памятью - наслаждайся разгромом!"
Им было по 22, когда они встретились, юные, неопытные и отчаянно жаждущие тепла и, что удивительно, получившие его друг от друга сполна. Даже во сне они держались за руки и даже спустя год отношений она неслась к нему через всю улицу, завидев, как он выходит из метро или его тень вырастает из-за угла. Стоит ли говорить, что им казалось, будто так продлится всегда. И стоит ли говорить, что не продлилось.
Они не могли существовать порознь, но не знали, как выстоять вместе, и даже не завели "тот самый" разговор, чтобы расставить точки над i.
Расстались как-то глупо, смазано, нелепо.
Из-за пресловутой юности, тысячи житейских проблем, атаковавших со всех сторон; ее гордости, его неопытности, дурацких принципов, казавшихся такими важными в те времена излишнего идеализма и прочей ерунды, которая с годами стала казаться смешной.
А теперь, сидя за бутылкой JD, помудревшие, наломавшие каждый по своей охапке дров, не знали что сказать друг другу. То есть не так - не умели сказать друг другу того, что узнали.
Она видела, что он по-прежнему несчастлив, как и во время их последней встречи пять лет назад. Он видел, что она не так счастлива в браке, как могла бы. С ним. Они знали, что ничего не изменить, потому молчали, мысленно перебирая дорогие сердцу совместные эпизоды, каждый свои. Смотрели друг на друга, хотели прикоснуться, вернуться в свои 22 хотя бы на пару мгновений.
Слезы жгли ей глаза - она всегда была плаксой.
- Пожалуй, я пойду, - произносит она, разглаживая шелковую салфетку перед собой. Встает, поправляет юбку, поворачивается к выходу, глотая ком в горле. - Не провожай.
На секунду он накрывает ее ладонь своей рукой, тихонько сжимает, затем осторожно и ласково разворачивает к себе. Видит блеск в ее уставших глазах и отступает в сторону.
- Зачем приходила?
Молчание.
____________________
Спустя пару часов, побродив по узким улочкам этого тихого города, выплакав свою горечь и пресловутое "а если?" на скамейке возле фонтана, опустошенная, она возвращается в номер к мужу.
- Ты что не знаешь, который час!? - возмущается тот.
Она смотрит на экран мобильного, на всплывающее "1 новое сообщение":
"Ты все та же. А я все тот же идиот. Прости, что снова позволил тебе уйти. Когда-нибудь наступит время, когда ты перестанешь плакать по моей вине, просто знай это."
Она задыхается, засовывает телефон в глубь сумочки и опускается на кровать. Ее бьет крупная дрожь, и, повернувшись к мужу, она отвечает:
- Знаю.
Комментариев нет:
Отправить комментарий